Боровиков Тимофей Михайлович: родился в 1903 г. в д. Левино Бельского уезда Смоленской губернии в крестьянской семье. В ВКП(б) с 1927 г. После демобилизации из Красной Армии в 1927 г. находился на советской работе в Бельском и Нелидовском районах, в январе 1940 г. был назначен председателем Старицкого райисполкома. В ноябре-декабре 1941 г. был заместитель командира Старицкого партизанского отряда по снабжению. В 1942 – 1945 гг. воевал на фронтах Великой Отечественной войны. В 1946 г. был утвержден начальником исправительно-трудовой колонии № 4 в г. Торжке. После выхода на пенсию жил в Калинине.
Т.М. Боровиков награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны 2-й степени, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», «За победу над Японией».
Т.М. Боровиков
(ВОСПОМИНАНИЯ)
В Старицком районе партизанский отряд начали создавать сразу после выступления по радио т. Сталина – 3 июля 1941 г. Райком партии утвердил командиром отряда заведующего военным отделом райкома Н.Н. Кулагина, комиссаром отряда первого секретаря райкома Ивана Афиногеновича Семенова, меня, как хозяйственника – председателя райисполкома - назначили заместителем командира отряда по снабжению. С июля месяца в отряде начали составлять списки партизан, готовили подрывников, разведчиков, диверсантов и закладывали базы снабжения. Местом дислокации отряда была определена Опекаловская дача, недалеко от деревни Бели Новского сельсовета.
Наряду с подготовкой отряда велась упорная работа по уборке урожая. Несмотря на то, что основная рабочая сила – мужчины – ушли на фронт, с женщинами, стариками и детьми к 1 октября уборка урожая была закончена и посеяны озимые, даже был убран картофель для общественного скота.
Фронт был еще далеко, шли бои за Ельню, позже немцы подошли к Белому, Нелидову и Торопцу. С первых чисел октября мы интересовались в обкоме и облисполкоме положением на фронте. Нам отвечали, что фронт далеко и выходить отряду в лес еще рано, занимайтесь делами «все для фронта и победы».
9 или 10 октября возникли слухи, что в районе Зубцова появились немецкие танки. Когда мы спросили об этом у тов. Староторжского, председателя облисполкома, он спокойно ответил, что группа танков прорвалась в районе Зубцова, они уничтожены, а вы занимайтесь «для фронта и победы». Позже нам доносили, что танки движутся правым берегом Волги в направлении Старицы. Тогда мы дали команду 11октября эвакуировать город, сельскому населению прятаться в леса, а кто может, эвакуироваться. Старица опустела.
12 октября, это было воскресенье, немцы совершили массированную бомбежку города, которая продолжалась дотемна. В это время немецкие танки были на подходе к городу - на околице деревни Новоямской. Секретарь райкома И.А. Семенов и другие работники весь день во время бомбежки в укрытиях в сквере против райкома. С наступлением темноты они осмотрели результаты бомбежки, одновременно ожидая немецкие танки с правой стороны. Связкой гранат подорвали деревянный временный мост, утопили паром. Возвратившись в райком, приняли решение выходить из города к месту дислокации отряда – в Опекалово.
Из райкома с нами вышли и девушки, они шли впереди нас метрах в 50-и. Когда наша группа поравнялись с техникумом, послышался женский растерянный писк и немецкая речь - «Хальт!». Мы, не желая столкнуться нос к носу с немцами, быстро перепрыгнули через забор во двор техникума и оттуда в щели наблюдали за перебежкой немцев. Немецкая разведка, заметив нас, повела сильную автоматную стрельбу в нашем направлении. Мы имели на вооружении винтовки и по четыре гранаты. И.А. Семенов быстро бросил гранату в направлении стрельбы. Стрельба затихла. Тогда мы одиночными винтовочными выстрелами произвели обстрел мелькающих в темноте силуэтов людей, и, по всей вероятности, взрывом гранаты убили или ранили двух немецких автоматчиков.
Спустя некоторое время автоматная стрельба в нашем направлении началась с другой стороны техникума. Тогда Семенов бросил вторую гранату через забор на центральную улицу. Тут мы были вынуждены разделиться. Он стал обстреливать одну сторону техникума, мне приказал обстреливать другую сторону. Автоматный огонь со стороны немцев не прекращался, поэтому Семенов приказал мне забирать девчат и отходить за город на городское кладбище, а он своим огнем будет прикрывать наш отход. Обойдя двор техникума, девчат я не обнаружил, и тогда он приказал отходить на кладбище мне одному и ожидать его там.
Я скрытно отходил по огородам, периодически слышал автоматную и винтовочную стрельбу. Потом увидел, что взвилась красная ракета, после которой по городу было несколько выстрелов из танковых пушек. Красная ракета мною была определена как сигнал для танков, потому что недалеко от меня, перелетев кладбище, упали два снаряда. Потом взвилась белая ракета, и стрельба танков прекратилась. На кладбище я ожидал И.А. Семенова до 10 часов вечера, но так и не дождался, а вышли мы из райкома часов в 5-6.
Я принял решение вернуться, скрытно конечно, и выяснить чем все закончилось. Подойдя к забору техникума, я свистнул, но никто не ответил. Тогда я спустился к Волге и в темноте заметил, что к правому берегу подплывала лодка, была слышна немецкая речь. После этого я направился по берегу Волги вверх по течению для выхода из города.
Когда Старица была освобождена, мы пошли осмотреть место, где я оставил И.А. Семенова, и во дворе, метрах в 20-ти от забора, мы обнаружили его труп. Наверное, он, смертельно раненый, сумел туда отползти и умер.
Выйдя за город, я присел отдохнуть и обдумать дальнейшие действия. В темноте я заметил силуэты женщин и женский торопливый разговор. Когда женщины поравнялись со мной, я их окрикнул, оказались, что это девушки из нашей группы – работники райкома. Мы приняли решение переправиться через Волгу и следовать в направлении Калинина. Пройдя вместе Дороховский и Бабынинский сельсоветы, в Мичновском сельсовете мы разошлись - девушки направились на Калинин, а я должен был остаться в районе.
Со мной осталась т. Васильева – управделами райкома. Вдвоем мы обошли Степуринский, Сидоровский и Кобелевский сельсоветы. Васильеву пришлось оставить в Сидоровском сельсовете у матери инструктора райкома т. Громовой. Я выдал ей фиктивную справку, как эвакуированной и оставил там для связи, сам же решил добраться до Опеколовских лесов. Проходя через Болдинский, Романовский, Мартьяновский и Богоявленский сельсоветы, давал указания, чтобы колхозникам раздали хлеб, а скот спрятали на пустошах. С Богоявленского сельсовета лесными тропами, которые у нас были разведаны заранее, я добрался до Опекаловской дачи, к месту, где была подготовлена землянка для отряда и заложена партизанская база.
Подойдя к землянке, я обнаружил ужасное зрелище: землянка подорвана и сожжена, вокруг были разбросаны продукты и вещи, а под обломками находились четыре обгоревшие трупа. Как установили после освобождения района (на место выезжал бывший командир отряда Н.Н. Кулагин), изменники Родины из д. Бели донесли немцам, что недалеко в лесу живут партизаны. Для их уничтожения немцы направили большую колонну автомашин с карателями. Окружили землянку, кричали «Русь, сдавайся!». Но неизвестные партизаны не сдались. Тогда немцы направили в землянку предателей, чтобы уговорить их сдаться. Партизаны в упор расстреляли предателей. Тогда немцы землянку подорвали и подожгли, забрали имеющиеся продукты и вещи. Так нам и не удалось установить, кто были эти четыре неизвестных партизана, погибшие как патриоты Родины. Их обгоревшие останки захоронили в братской могиле вместе с воинами армии.
Теперь уже и я принял решение выходить с территории района и составил маршрут – вернуться в Кобелевский сельсовет, а в Лотошинском районе перейти через линию фронта. По району немцы распускали слухи, что они уже в Москве. На обратном пути я решил использовать ранее заложенные нами в стратегических местах взрывчатку и подорвать железнодорожное полотно на линии Ржев-Старица и мосты на автомагистрали Ржев – Старица. На перегоне Панино-Старица я подложил две шашки тола под мостом через небольшой овражек. Как было установлено после освобождения района, на мосту подорвалась железнодорожная дрезина, которой немцы проверяли железнодорожную линию.
Выйдя на автомагистраль Ржев – Старица в районе села Богоявленье, под мостом тоже подложил две шашки тола. В этот момент я отбежал от дороги в лес не более 50 метров и послышался взрыв – на мосту подорвалась крытая тракторная автомашина марки «Опель-блиц». После этого я продолжил движение в направлении Лотошинского района.
На территории Московской области я зашел на один хутор, чтобы спросить про расположение немцев. Когда хозяйка хутора узнала кто я, с удивлением всплеснула руками: «В такой одежде тебя немцы заподозрят и схватят». Одет я был хорошо – меховая шуба, хороший костюм и сапоги. Женщина сразу же мне предложила переодеться, дала рваную шубку и оборванную всю остальную одежду. Дала небольшой мешочек, положила туда буханку хлеба и сказала как выйти к городу Клину. Некоторое время я должен буду идти по Волоколамскому шоссе по направлению Лотошина, потом отыскать большую просеку в лесу, просекой выйти к реке Ламе и там перейти через линию фронта.
Идя по шоссе на Волоколамск, я редко встречал идущий в сторону Калинина транспорт. Никто меня не остановил и ни о чем не спросил. Метрах в 200-300 впереди меня я заметил патрулирующего немецкого солдата, что сильно меня взволновало – я не знал что делать, куда рвануть, и решил идти прямо на патруля. Когда поравнялся с патрулем, он меня осмотрел, провел руками по карманам и на ломаном русском языке сказал «Иды». Это слово меня обрадовало и напугало одновременно, я хотел рвануться бежать, но сдержал себя, спокойно продолжал путь.
Шагнув два-три шага, я посмотрел назад, в это же время заметил, что смотрел мне вслед и немец. Тут у меня молниеносно появилась мысль; тогда много писали «Убей немца», «Убил ли ты немца?». Я быстро сделал несколько прыжков в сторону патруля и в упор выстрелил ему в затылок. После выстрела немец только замычал «Вууу» и упал лицом на мост.
В это время много мыслей пробежало: не то бежать, не то прятаться. Я принял решение - быстро взял у немца оружие – это оказалась советская самозарядная винтовка, столкнул труп под мост и, скрываясь в кустарнике, росшем по берегу ручейка, выбрался к опушке леса, метрах в 500-600 от дороги. Долго наблюдал за дорогой: транспорт редко, но шел.
Отыскав ту самую лесную просеку, я направился по ней к Ламе. К реке я подошел, когда уже стемнело. Немцы освещали линию фронта ракетами, хотя линией фронта здесь была река. Улучив момент между вспышками ракет, я на бревне перебрался я через реку, ее ширина была не больше 5-6 метров. Н другом берегу скоро я натолкнулся на советский патруль. Линию фронта в этом районе держал кавалерийский полк, солдат отвел меня к комполка, последний накормил меня, интересовался тылами, и на утро отправил меня в г. Клин.
В Клину я узнал, что Калинин занят немцами и что руководство области находится в Кашине. Через Завидово, Конаково и Кимры, я добрался до Кашина. Обо всем случившимся я рассказал председателю облисполкома А.П. Староторжскому А.П. и секретарю обкома И.С. Воронцову В Кашине я появился 4-6 ноября, в канун октябрьских праздников. К этому времени сюда прибыли многие наши партизаны – командир отряда Н.Н. Кулагин, работники МВД Понфиленков, Кузнецов, Смирнов, Яковлев, работник райфинотдела Кирилов, председатель сельсовета Гаврилов. Всем нам обком партии предложил вернуться в тыл врага.
Сначала планировали переправиться через линию фронта в районе Калинина, потом хотели переправиться в районе Медного, но не прошли – открытая местность, фронт шел полем. Через линию фронта нас перебросили в Луковниковском районе, в районе д. Боронькино. В Боронькине мы и объединились с Луковниковским отрядом. Тов. Зингер и Карцев приняли нас в отряд, зачислили в разведку.
В разведке работали как наша группа, так и луковниковские разведчики, часто по заданию т. Зингера и Карцева ходили в разведку и приносили ценные сведения для отряда и командования Красной Армии. Характерно было то, что когда группа разведчиков отправлялась на задание, каждый стремился как можно сильнее вооружиться. Вооружались гранатами, автоматами и даже станковым пулеметом. Я всегда предпочитал тащить на себе пулемет «максим».
Случаев дерзких действий разведчиков было много. Приведу один факт. Тов. Зингер и Карцев получили задание от командования Красной Армии сжечь д. Киселево. Она находилась в нейтральной зоне, ближе к немецким позициям. Немцы использовали деревню в качестве базы для снайперов, вели наблюдение, в ночное время там отдыхали немецкие разведчики. Но сжечь деревню надо было так, чтобы уничтожить как можно больше немцев. Разработкой операции занялись тов. Зингер, Карцев и командир группы старшина Н.Н. Кулагин.
Кулагину и его группе и было поручено выследить, когда больше всего накопиться в деревне немцев и в это время забросать постройки бутылками с горючей смесью. Кулагин расставил партизан по 3-4 человека на каждую избу, чтобы в один миг забросать бутылками с горючей смесью. Буквально в несколько секунд деревня вспыхнула и была охвачена пламенем. По успевшим выскочить немцам открыли пулеметный и автоматный огонь. Такими дерзкими действиями нашей группы было уничтожено более сотни немцев, а немецкая оборонительная линия и посты наблюдения значительно отодвинулись от наших позиций.
В этой операции особо отличились работники МВД Смирнов, Кузнецов, Понфиленков, работник райфинотдела Кирилов и многие другие товарищи из Луковниковского отряда. После освобождения Калинина 16 декабря 1941 г. группа старицких партизан разделилась с Луковниковским отрядом, и мы по совету тов. Зингера отправились в рейд по тылам немецких оккупантов, организовывая засады и расстреливая бежавших гитлеровцев. Так, нами была устроена засада на тракте Торжок – Ржев. На дорогах Высокое – Старица и Луковниково – Старица уничтожили множество машин и живой силы противника.
В Старицу мы вошли совместно с Красной Армией, только она вошла со стороны Калинина, а мы - со стороны железной дороги и первыми заняли нефтебазу. В ночь на 1 января 1942 г. мы вместе с частями Красной Армии очищали город от гитлеровцев.
Позднее я выявлял зверства немцев во дворе бывшей царской тюрьмы, в наше время – призывного пункта. Нами было обнаружено большое количество трупов - это были замученные, расстрелянные, обожженные горючей смесью, коммунисты и советские активисты, погибшие смертью храбрых, но не сдавшиеся врагу. Известно, что там же были зверски замучены и расстреляны 3-й секретарь Старицкого райкома партии Копьев, заведующий отделом пропаганды и агитации райкома Яковлев Иван Яковлевич и многие другие патриоты.
В настоящее время из живых свидетелей остался только я один.
Ф. 600. Оп. 2. Д. 594. Л. 1 -9. Рукопись.
1966 г.