Шуваев Александр Васильевич – боец-пулеметчик Осташковского партизанского отряда. Впоследствии майор в отставке. Проживал в г. Нелидово. Член Союза журналистов СССР.

 

 

А.В. Шуваев

ЗАЩИЩАЯ СЕЛИГЕРСКИЙ КРАЙ

      Осташковскому партизанскому отряду пришлось участвовать в деле, которое было предназначено регулярным войскам. Именно об этом и хочется рассказать.

      В первые дни октября 1941 г. гитлеровцы начали наступление с целью захвата Москвы. В результате многодневных упорных боев на западном направлении создалась крайне тяжелая обстановка. Ценой больших потерь немцам удалось прорвать мощный оборонительный рубеж, проходивший от Осташкова на Селижарово, Оленино, Вязьму и южнее. С ходу заняв Селижарово, они оказались в 35 км от Осташкова. На юго-западе они были в 5 км от города, на берегах Селигера. Их натиск сдерживало озеро и мощные оборонительные сооружения.

      В это страшное время командование нашего отряда (командир – второй секретарь Осташковского райкома партии Николай Алексеевич Ермолаев, комиссар – Николай Михайлович Гордиенко) получило по радио приказ о срочном выводе отряда из немецкого тыла в город Осташков. Через линию фронта мы перешли глубокой ночью, по глухим лесам и по берегам Селигера. Под утро мы были уже в городе.

      Через несколько часов отряд был поднят по тревоге. Выступивший перед нами первый секретарь райкома партии В.И. Панков коротко охарактеризовал тяжелое положение наших войск, обороняющих Ржевско-Вяземский рубеж. Противостоящие гитлеровцам наши войска, в частности, непосредственно отражающая натиск на наш город 249-я стрелковая дивизия, до предела обескровлены, не имеют резервов, способных оказать ощутимое сопротивление врагу.

      - Вот почему, - сказал  Панков,  - военный совет Северо-западного фронта обратился  к нам с просьбой направить бойцов Осташковского партизанского отряда на передний край фронта для отражения атак немцев, наступающих со стороны  Селижарова. Нас без промедления посадили на две машины и вскоре мы были уже в пяти-шести километрах от переднего края. Тут мы встретились с бойцами другого Осташковского партизанского отряда, сформированного из железнодорожников, которыми командовали командир М. Виноградов и комиссар А. Седов.

      С нескрываемой радостью встретил нас командир 249-й стрелковой дивизии генерал-майор Г.Ф. Тарасов и обратился к нам с краткой речью. В дивизии, сказал он, осталось очень мало активных штыков. Вся надежда сейчас на вас. Шутка ли, сто с лишним молодцов, мы можем и обязаны отразить натиск врага, сорвать все его замыслы на этом участке фронта.

      После разбивки отряда на взводы и отделения мы получили новые отечественные винтовки (до этого у большинства из нас были английские и немецкие), большой запас патронов, ручные и противотанковые гранаты. Я лично из рук генерала Тарасова получил пулемет Дегтярева. – «Хорошая эта штука», - сказал генерал, - «коси им немчуру наповал». А я, между прочим, до сих пор не знаю, почему именно меня одарил генерал столь грозным по тем временам оружием. Может, тем я обратил на себя внимание военачальника, что был одет в длинную черную шубу со сборами позади.

      С наступлением темноты наш отряд и отряд железнодорожников выдвинулись на два-три километра к Селижарову. Мы оседлали большак Ржев-Осташков и приступили к возведению обороны. К рассвету между деревнями Сорокино и Коптево мы отрыли окопы почти в полный профиль, сделав в них площадки для пулеметов. В некоторых, наиболее угрожаемых местах, натянули колючую проволоку, поставили противопехотные мины. Все это было сделано очень и очень вовремя.

      Не успел забрезжить рассвет, как немцы открыли по нашим позициям беглый артиллерийский и минометный огонь. В одно мгновение был разбит установленный невдалеке от моей позиции станковый пулемет. Наповал был убит молодой офицер. Обливаясь кровью, падающий, он успел выдавить из себя наказ всем нам: «Не пускайте гадов дальше этого места!».

      Артиллерийская подготовка длилась не больше десяти-пятнадцати минут. И тут же гитлеровцы с громким криком и пиликаньем на губных гармошках ринулись в полный рост на наши позиции. С каждой минутой нарастал их автоматный огонь. А мы отвечали на него упорным молчанием. По приказу командиров, мы хотели как можно ближе подпустить фрицев и уже с самой малой дистанции бить их наверняка, благо они сами лезли под пули. И лишь когда можно было уже отчетливо разглядеть перекошенные злобой и водкой лица гитлеровцев, по траншее разнесся властный приказ: «По врагу огонь!».

      Без малейшего промедления, повинуясь этому приказу, я нажал на спусковой крючок. До самого горизонта протянулась огненная черта. Ее начертили трассирующие пули, которыми был заполнен диск моего ручного пулемета. И как же трепетно забилось сердце, когда я увидел, что те, в кого я целился, уже отстрелялись. Сраженные огнем моих товарищей по оружию, моим огнем, они, как подкошенные, падали один за другим. Но не вдруг, а с начала пятясь назад, как бы готовясь к новому броску. Их было много, корчащихся в смертельных судорогах. Но вместо них, убитых, вырастали в полный рост другие. Только эти, менявшие убитых, уже ничего не горланили и не пиликали.  Да и огонь их был уже не тот. Все говорило о том, что атака немцев на наши позиции захлебнулась.

      Однако затишье продолжалось недолго. Не прошло и часа, как гитлеровцы без предварительной артиллерийской подготовки вновь кинулись в атаку. Н а этот раз мы подпустили их к своим позициям совсем близко, метров на сорок-пятьдесят, и тут только в ход пустили не только винтовки и автоматы, но и гранаты. Можно сказать, что ни один фашист больше не поднялся.

      В тот день немцы уже не решились больше бросаться на партизанские позиции. Однако мы были уверены, что на этом они не успокоятся. Как объяснил нам комиссар отряда Н.М. Гордиенко, свое намерение взять Осташков гитлеровцы попытаются осуществить еще не раз.

      Наступившую ночь мы использовали для совершенствования своей обороны. Еще более насытили взрывчаткой минное поле, разбросали спирали колючей проволоки. Отделение разведки во главе со смелым и находчивым Петром Гесельтиным бесшумно преодолела вражеский передний край, подползла к одиночному сараю, в котором немцы грелись у костра. В распахнутую дверь одна за другой полетели гранаты. О том, какой эффект произвели взрывы «лимонок», можно было судить по тому, что ни одного выстрела по партизанам сделано не было, и они, все пятеро, благополучно возвратились назад.

      С наступлением следующего дня гитлеровцы снова пошли в атаку, предварительно обрушив на наши позиции шквал артиллерийского огня. Несколько мин разорвались вблизи моей позиции, искорежили диск пулемета. Хорошо, что запасной был. Вслед за огневым валом немцы короткими перебежками стали приближаться к нашему переднему краю. Как и прежде, мы подпустили их на бросок гранаты. И только, когда открыли ураганный огонь, пустили в ход «карманную артиллерию». А когда немцы бросились наутек, по цепи разнесся приказ командира отряда: «Партизаны, в атаку!».

      С криками «Ура!», «За Родину!» мы поднялись из окопов и дружно принялись преследовать немчуру. Наша атака была поддержана отрядом железнодорожников и редкими орудийными залпами. Это била полковая и дивизионная артиллерия 249-1 стрелковой дивизии. Она поражала огневые точки противника в глубине его обороны.

      Многих гитлеровцев уложили мы в результате этой первой контратаки. Заняли их окопы, ворвались в деревню Земцово, захватили несколько повозок с боеприпасами и различным снаряжением. А бойцы железнодорожного отряда взяли деревню Струги. Все это стоило нам немалых потерь. Погиб мужественный партизан Дмитрий Андреевич Бисеров, уложивший в рейдах по немецким тылам более десятка гитлеровцев. Многие партизаны получили тяжелые ранения. Но, несмотря на понесенные потери, боеспособность наших отрядов не только не снизилась, а, наоборот, возросла. Потому что в их рядах были уже не те бойцы, которые начинали в первые рейды по тылам немцев. Каждый партизан был уже обстрелянным воин, для которого участие во фронтальных боях явилось хорошей закалкой.

      Учитывая это, командование 249-й стрелковой дивизии уже смело ставило перед партизанами новые задачи. Основательно закрепившись на отвоеванных у немцев позициях, мы совершали ночные налеты на артиллерийские позиции гитлеровцев, частью уничтожили, частью обратили в бегство вражеский гарнизон в деревне Хилово, взорвали мельницу, которая обеспечивала немцев мукой, взяли двух языков.

      В середине ноября гитлеровское командование вынуждено было отказаться от наступления на рубежи, обороняемые частями 22-й армии, в том числе 249-1 стрелковой дивизией. Планы врага захватить Осташков, Вышний Волочек, Бологое были сорваны. Посильный вклад внесли и партизаны осташковских отрядов. За мужество, стойкость и отвагу многие из них в начале декабря 1941 г. были удостоены высоких правительственных наград. Орденом Красного Знамени был награжден командир отряда Н.А. Ермолаев. Других боевых орденов и медалей удостоились комиссар отряда Н.М. Гордиенко, начальник штаба И.А. Хохлов, командир взвода А.П. Трубицын, бойцы И.В. Панков, М.А. Веригин, А.А. Моисеева, П.В. Суворов и другие.

      На рассвете 5 декабря началось историческое контрнаступление советских войск под Москвой. Во время этого контрнаступления нашему отряду, как и два месяца тому назад, было приказано вступить во взаимодействие с наступающими войсками. Командование 4-й ударной армии поставило перед нами задачу вылавливать, пленить или уничтожать мелкие подразделения разбежавшихся по лесам гитлеровских вояк. Выполняя эту задачу, мы прочесывали леса и селения от берегов Селигера до Андреаполя. Было выловлено около ста фрицев, схвачено несколько изменников Родины.

      К концу января 1942 г. вся территория Осташковского района была освобождена, и партизанский отряд вскоре был расформирован. Большинство его бойцов ушли в действующую армию, многие приступили к мирному созидательному труду.

      1979 г.

Ф. 600. Оп. 2. Д. 553. Л. 185 - 197. Рукопись.